В мае мы празднуем победу, равных которой, пожалуй, нет в истории человечества.
За великий народный подвиг была заплачена великая же цена, и вынесен горький урок: как ни тяжела память, забывать нельзя – чтобы никогда подобное не повторилось. Фильмы о войне пронзительны и трагичны, но уже несколько поколений смотрит их, не отводя взора: «Это нужно не мертвым, это нужно живым...»
«Летят журавли» СССР, 1957 год
Началось все с пьесы Виктора Розова «Вечно живые» – и могло на том же закончиться, ведь произведение лежало в столе с 1944 по 1957 год. Но каким-то чудом пьесу прочитал режиссер Михаил Калатозов и предложил автору написать сценарий. И закипела работа…
Съемки шли тяжело: оператор Сергей Урусевский вложил душу истинного художника в каждый кадр – буквально. Он не жалел времени сил, чтобы изобрести убедительный способ передать живые эмоции – при тогдашних скромных возможностях кинематографа! Именно Урусевский впервые применил съемку на круговых рельсах, чтобы показать гибель Бориса – потом этот прием станет классикой. На роль главной героини, задорной Вероники, утвердили Татьяну Самойлову – и это опять же был режиссерский риск. Как впоследствии написали критики, актриса стала «первой брюнеткой советского кино». До этого романтические роли принадлежали блондинкам – Любови Орловой, Валентине Серовой, Марине Латыниной... Живое, подвижное лицо Самойловой с раскосыми черными глазами пленяло – и одновременно настораживало.
Критики встретили «Журавлей…» прохладно: слишком романтизировано, вторично, идеологически не выдержано. И снова вмешалось «обыкновенно чудо»: в съемках принимал участие француз Клод Лелуш – будущий маститый режиссер, а тогда только начинающий. Он был ассистентом режиссера, набирался опыта. А по возвращении во Францию позвонил директору Каннского фестиваля и рассказал о «Журавлях…»
Успех в Каннах был ошеломительным – французы влюбились и в фильм, и в Татьяну Самойлову. Целый год «Журавли…» шли во французском прокате, пять миллионов зрителей плакали и ждали, что Борис все-таки вернется к Веронике из того холодного леса…
«В бой идут одни старики…» СССР, 1973 год
Как там пелось? «На честном слове и на одном крыле?» Почти так снимали и фильм о «поющей эскадрилье» – на энтузиазме Леонида Быкова и поддержке летчиков. И, как часто бывает, успех пришел не благодаря, а вопреки. Потому что высокое киноначальство было против: это что еще за водевиль на военную тему? Консультанты из числа летчиков были прохладно настроены по той же причине: в те годы снимали массу проходных фильмов о войне – неужто что-то стоящее получится из сценария с песнями и самолетом с нотами на борту? Но все меркнет перед мечтой. А фильм был мечтой Леонида Быкова, точнее небо и самолеты – с ними не сложилось, потому что в летное училище не взяли из-за малого роста и приписного возраста. Но будущий «маэстро» не сдался: написал сценарий, кстати, на основе реальных событий: были, были – и поющая эскадрилья, и капитан Титаренко, и летчик Вано!
Начальство киностудии им. Довженко продолжало вставлять палки в колеса – нет, и все! Забраковали актера Леонида Филатова, мол, давайте-ка без москвичей, пусть играют киевские актеры. И совсем уж ополчились на Алексея Смирнова, который воплотил потом легендарного механика Макарыча, мол, у него же лицо тупое! Тут уж Быков осерчал не на шутку: если в кадре не будет Смирнова, то не будет и фильма…
Макарыча удалось отвоевать, но начальство все равно упрямилось. И тогда Леонид Быков стал гастролировать по советским городам и зачитывать фрагменты сценария – зрители принимали с неизменным восторгом, мол, вот бы кино снять по таким занимательным рассказам! А потом «маэстро» заручился поддержкой самого генерала Александра Покрышкина – и наконец-то «полетели вперед и с песней!» Фильм занял четвертое место по итогам года, Госкино даже расщедрилось на премии. А в Киеве установили памятник капитану Титаренко; его верный друг, механик Макарыч, расположился в Харькове…
«А зори здесь тихие», СССР, 1972 год
«Эхо войны» – привычное и вроде бы понятное несчастье. Но у каждого свой отголосок того лихолетья. Писатель Борис Васильев изложил тяжкие воспоминания в книге «А зори здесь тихие…» Кто не знает эту историю? Северный край, озера, лес и болота, старшина Васков и пять девчонок-зенитчиц. Против 16 немецких солдат – сильных, выносливых и беспощадных. Автор, приступая к написанию повести, с тоской понимал, что его девчонки обречены, уж он-то фашистов «образцы 42 года» немало повидал. Если оставить хоть одну в живых, выйдет фарс, а Васильев хотел пусть горькой, но правды. Выживет только Васков, потому что воюет в родных местах, где каждый камешек и тропинка с детства знакомы…
Съемки стартовали в мае 1971 года в Карелии, где озер видимо-невидимо, а зори и впрямь тихие. Режиссер – Станислав Ростоцкий, тоже прошедший через войну и два десятилетия ожидающий возможности рассказать о ней. И поблагодарить спасительницу – медсестру, которая вытянула его раненого с поля боя, несколько километров несла на себе. Этот невозвращенный долг не давал о себе забыть: женщина на войне – особый случай. Она, как и все вокруг, – солдат, боевая единица, но и она же – мать, невеста, любимая, сестра…
К кастингу актрис отнеслись серьезней некуда: все пять девчонок – лица эпохи, судьба каждой – трагедия на свой лад. Кстати, фильм потом назовут «лирической трагедией». Все актрисы, кроме Ольги Остроумовой, дебютантки, а она уже снималась у Ростоцкого в фильме «Доживем до понедельника»… Зрителю полюбились все они без исключения, а вот кинокритик и коллеги по цеху цыкали зубом. Как и сам автор «Зорь…» Борис Васильев: режиссер сгладил некоторые остро политические высказывания, с экрана прозвучали более мягкие версии, нежели в книжном первоисточнике. Именно это писатель и не смог простить Ростоцкому: приехал на съемки лишь однажды и отбыл крайне раздосадованный. Саркастически высказывался и писатель Виктор Астафьев, дескать, в военных фильмах правды нет. Критику спровоцировала сцена гибели Женьки Комельковой: она бежала по лесу, навлекая на себя немцев, и громко распевала романс… По мнению Астафьева, война – не время для таких песен, а зрителя нечего потчевать похабщиной. Станислав Ростоцкий едва не плакал, доказывая, что подобный уход был бы очень в духе отважной насмешливой Женьки… То есть все же плакал – когда монтировал фильм, от жалости к девчонкам. Каждая могла стать матерью, родить детей, но война оборвала эти человеческие ниточки… Настал черед рассказать о старшине Васкове: сначала режиссер хотел видеть в этой роли знаменитого актера Георгия Юматова. Но откуда-то возникла кандидатура Андрея Мартынова – 26-летнего артиста Театра юного зрителя. Тайным голосованием съемочной группы его утвердили… Молодой Мартынов очень органично смотрелся в кадре, кстати, для убедительности он даже отрастил усы и говорил с характерным местечковым диалектом. Но при внешней мужественности он не умел ровным счетом ничего, что полагается настоящему деревенскому мужику и тем более бойцу! Ни стрелять, ни бегать, ни рубить дрова – хоть плачь. Но желание сниматься было огромным, Мартынов потихоньку осваивал «крестьянскую сноровку», и старшина Васков получился родной, из народа…
Успеха никто не ждал, меньше всего в него верил Станислав Ростоцкий: строгая госкомиссия норовила искромсать фильм, вырезать все, что считала неправильным – слишком смелым, фривольным, недостаточно героическим. Но после небольшой «выдержки» на полке фильм все же пустили в прокат. А потом – на Венецианский кинофестиваль… Через год «Зори…» номинировались на «Оскара», но статуэтку забрал французский конкурент. Тем не менее фильм закупили по всему миру: в одном только Китае его увидели свыше миллиарда зрителей. Кстати, тогдашний лидер Поднебесной Дэн Сяопин назвал «Зори…» истинно китайской картиной.
В 1973 году картина о пяти девчонках и одном старшине стала лидером проката в Советском Союзе. Почти 70 миллионов зрителей плакали и, зная финал, все равно надеялись на чудо: пять загубленных судеб (а сколько их было за всю войну?!) – и бесстрастный голос из репродуктора о «боях местного значения»…
